Мастер кинцуги сказал мне, что вещи хрупки.
Может разбиться даже фигурка Будды.
А мы — из земного праха, из глины божьей,
Мы тоже, как эта фигурка, разбиться можем.
Мастер кинцуги сказал мне, что можно плакать.
«Слёзы, — сказал он, — похожи на струйки лака,
Золотыми прожилками ставшие в этой чаше.
Однажды её разбили, но теперь она даже краше».
Мастер кинцуги сказал мне, что в каждом сколе
Навсегда застывает предчувствие новой боли.
«Уязвимость в изъянах не спрячешь, не скроешь, но только
Разве слаб тот, кто может собрать себя из осколков?»
Мастер кинцуги, спасибо за горстку истин.
Вы окунаете в вечность кончик надломленной кисти.
Я приду к вам еще, потому что наш мир небрежен,
А человек в нем так хрупок, когда он бывает нежен.
Может разбиться даже фигурка Будды.
А мы — из земного праха, из глины божьей,
Мы тоже, как эта фигурка, разбиться можем.
Мастер кинцуги сказал мне, что можно плакать.
«Слёзы, — сказал он, — похожи на струйки лака,
Золотыми прожилками ставшие в этой чаше.
Однажды её разбили, но теперь она даже краше».
Мастер кинцуги сказал мне, что в каждом сколе
Навсегда застывает предчувствие новой боли.
«Уязвимость в изъянах не спрячешь, не скроешь, но только
Разве слаб тот, кто может собрать себя из осколков?»
Мастер кинцуги, спасибо за горстку истин.
Вы окунаете в вечность кончик надломленной кисти.
Я приду к вам еще, потому что наш мир небрежен,
А человек в нем так хрупок, когда он бывает нежен.
Алина Сахненко
Ноябрь, 2023
Ноябрь, 2023
